Неожиданно снизу что-то звонко тренькнуло, и правую половину моей шеи обожгла острая боль.
— Хель, давай быстрее, — заныла стоявшая на стреме Улька. — У меня целительство первой парой, а у тебя, между прочим, традиционные немагические!
— Да нет там ничего серьезного. Так, легкое успокоительное, немного тонизирующего… Тебе ведь не помешает, верно?
Я вздохнула и послушно направилась в купальню. А когда вернулась, оставив на щеке один-единственный светящийся мазок, сразу ощутила, что серьезный разговор придется начинать именно мне. Князь к этому времени уже успел переодеться… в смысле полностью раздеться. Он принял демоническую ипостась и вольготно развалился на кровати. Глаза его при этом были закрыты, могучие руки — закинуты за голову, широкие крылья свисали на пол на манер небрежно брошенного покрывала, да так, что для одного маленького привидения места совсем не осталось.
— Дальше можешь не продолжать, — хмыкнула я, придвигая ближе бумагу и зажигая свечи. — Он просто побоялся, что ты опять ему все бутылки перебьешь. Разрушительное воздействие твоих воплей он успел запомнить с того времени, как мы праздновали тут сдачу экзаменов. Когда ты, расчувствовавшись, принялась горланить прощальную песнь и так расстаралась, что он потом два дня сгребал осыпавшиеся с полок осколки. И мы выплачивали ему немаленькую компенсацию, надеясь, что он не сразу выяснит, что бутылки разбились не только в зале, но и в погребе. Просто потому, что последний куплет ты допевала лежа и долго пыталась понять, почему тебя никто не поддерживает.