— Вы думаете? — взволнованно спросил Риишлее.
— Вот-вот… Значит, то ли еда у местных — вещь настолько интимная, что только любовники могут ей совместно заниматься, то ли тут что-то глубоко религиозное… Я ведь эту сволочь Ксшаа сколько ни расспрашивал, молчит, гад, будто я его о чем-то совсем неприличном спрашиваю. Фигов тооредаанский купец! Надеюсь, одной едой у вас дело не ограничилось?
— Да вы, никак, решили разломать крепость кирками? — возмутился было генерал, ознакомившись с предъявленным ему списком. — Зачем это все?
— Почти убежден! — ответил Готор. — Едва ли это может быть совпадением. Вещь из моего мира — и легендарный Амулет, за которым охотился, а потом и хранил Манаун’дак…
Этот выстрел был намного более удачным, чем несколько сотен других, — пуля попала солдату в ногу, он свалился, и щит, край которого он держал над головой оу Готора, долбанул того по макушке.
— Сударыня, — холодно произнес Ренки, — к моему большому огорчению, я вынужден сотрудничать именно с вами. Этого требуют интересы королевства. Если вы хотите знать больше, то вам придется дать клятву о том, что ничего из моих слов не достигнет чьих-либо чужих ушей и что вы не разболтаете о нашем разговоре ни подружкам, ни мамкам-нянькам, ни жениху или поклонникам. Я должен быть уверен, что вы будете сдерживать свою болтливость хотя бы ближайшие полгода.