– А куда торопиться-то? – неожиданно возразил ей пухленький закусалец. – Хорошо ведь сидим.
И что я мог на это ответить? Только рот раскрыть в изумлении. И какого рожна он тут четверть часа воду в ступе толок? Про службу, про газзон, про учкудук непонятный. Сказал бы сразу и дело с концом.
Признание мистера Коннора прозвучало настолько безрадостно, что мне его даже жалко стало. «Вот, блин, артист! Станиславский с Немировичем-Данченко нервно курят в сторонке!»
Мы немного помолчали. Не знаю, о чем в тот момент думала она, а я честно попытался представить себе будущее несчастного котейки. Попытался, и мне отчего-то стало грустно. «Да уж! Лучше, наверное, психом остаться до конца жизни, но только не это… Лечение, блин!»
Но ничего, справились в итоге – через десять минут Федор уткнулся верхним жюмаром в карабин на «перилах». Оставалось подтащить его ко мне. Почти горизонтально, по верхнему слою, который я считал ледовым мостиком. «Ага, щас! Ледовый, блин!» Стоило напарнику на него навалиться, как вся «моя» сторона с противным уханьем ушла вниз. А за ней следом и остальные. Короче, осталась наша воронка с чистыми стенками. И, что самое интересное, в горлышке всё это застопорилось, так что будь Федька еще внизу, его бы просто похоронило под этой массой. Но теперь нам это было только на руку, Синицын повис на тросе, и подтянуть его к относительно твердой поверхности удалось без проблем.
– За один ваш роман, Дэн. Такие дела. Увы.