– Да не волнуйся ты так, Андрей. Через полчаса, так через полчаса.
– Эх, молодежь, молодежь. Совсем старших уважать перестали.
С трудом выпрямившись и раскрыв от удивления рот, я застыл перед проемом в стене, лупая глазами и тихо охреневая. Это что ж выходит? Без малого месяц я как баран ломился в распахнутые ворота? Однозначно – дебил!!!
– Да ладно, – отмахнулся глинийский агент. – Что ж я, не знаю жаргона ваших «штафирок»? Знаю, конечно, как не знать. И потом, мы ведь им тем же платим. Той же монетой.
– …думаю, успеем, – говорила Виолетта Матвеевна. – Они до полуночи работают.
Слегка волнуясь, Глен поднял руку с зажатым в кулаке камнем и принялся водить им из стороны в сторону, нащупывая проход. Минут пять-семь в запасе еще оставалось, и потому он совсем не боялся скорого появления «загонщиков». Глен боялся другого. Боялся неизвестности. Той, что ждала за пленкой портала. Неведомый мир, который парни из научного центра ничтоже сумняшеся называли «Вау!» (Wow, World-one-way, Мир-в-одну-сторону, Земля-в-один-конец), страшил бывшего «охотника за головами». Страшил и в то же время неудержимо влек к себе, притягивал, манил неразгаданными тайнами. А еще – возможностью разбогатеть. Дико разбогатеть, безумно. До такой степени, что придуманные людьми законы просто перестали бы действовать в отношении богача. Наоборот, он сам стал бы законом. Вершителем судеб. Всех судеб этого мира. И в первую очередь – своей собственной.