Комэск, старший лейтенант Чернобров, решил разобрать полет «по горячим следам». Досталось почти всем – за неточное бомбометание, за поздний вывод из пике у некоторых летчиков. Но в целом штурмовка была признана им удачной. Самолеты получили незначительные повреждения, но все вернулись на аэродром, никто из летчиков не был даже ранен.
Город, куда их привезли – Элизабет-Сити, – был на берегу океана, в сотне километров от Филадельфии, где располагался завод по выпуску гидросамолетов. Поселили наши экипажи в отдельной казарме, а столовая поразила всех. Сейчас бы это назвали «шведским столом» – выбирай, что хочешь. Глаза разбегались от обилия блюд, хотелось попробовать все. Курящим давали по пачке сигарет «Кэмел», крепких, без фильтра.
Политрук говорил казенными словами, прямо цитатами из газеты «Правда».
Через четверть часа солдаты выволокли из леса человека в советском синем летном комбинезоне. Екнуло сердце – не Чернобров ли? Или это другой пилот из их полка? Летчик был без сознания, его ноги безвольно волочились, голова болталась. Иван не смог разглядеть лица – на голове пилота был летный шлем, даже шевелюры не видно.
Вылет предстоял непривычный. Обычно после посадки двигатели не глушили – десять минут на разгрузку, столько же на погрузку раненых, захваченных документов, иногда ценных пленных – и сразу взлет. В окрестных деревнях могли быть полицаи или немцы, и в таких условиях время было решающим фактором. Как только самолет взлетал, партизаны уходили в лес и – все, луг или поляна пустые, только пепелища от сигнальных костров.
Тихон такого предложения не ожидал. Он думал – начнут документы проверять, потом возможные ошибки при посадке обсуждать. Непривычное предложение, но лестное.