— Сэр Амадеуш! Что за глупости! Я не собираюсь бежать! — возмущённый девичий голос сорвался на крик. — Мне нужно срочно отправить людей тушить пожар! А ваш долг как рыцаря — стоять на стенах, плечом к плечу с Лехом и Бруно!
— Какого командира? — произнёс откуда-то из-под стола, тонкий женский голосок.
Американец говорил и говорил, а на лице его явственно читалась: «Я просто обязан это сказать, потому что в Сенате сидят упрямые бараны! Я прекрасно понимаю всю сюрреалистичность подобных требований! А они — нет!» При этом он постоянно косился на российского коллегу, а тот в свою очередь пытался сохранить серьёзное выражение лица.
Совсем запуганный здоровяк смог лишь коротко кивнуть головой. Говорить не получалось. Даже дышать он смог, лишь когда проглотил здоровенный ком, возникший в его горле, настолько страшным и безумным выглядел сейчас Кравчик.
Вообще вопрос теологии в Орхестре был довольно сложным. Но вдаваться в него я не собирался, и по совету бывалых, принял некоторые вещи как данность. Иначе просто-напросто рисковал сломать себе мозг.
Но, что уж там было и как оно получилось, терялось в тумане. Точно помню лишь то, что была там какая-то жуткая баба, явно лесная бомжиха с не стрижеными ногтями и немытыми патлами, выглядящими так, словно бы её птички пометили. Я поморщился, буквально почувствовав исходящую от неё вонь, и то ощущение опасности, когда она кинула в нас какой-то дрянью. Дотронься эта фигня до нас с розововолосой идиоткой и толстый, белый пушной зверёк нам был бы обеспечен. Окончательный и бесповоротный.