Звонила Настя. Рассказала, как сегодня вечером к ним неожиданно заехал Желтков.
На третий допрос меня тащили под руки два охранника. Ноги мои после побоев так распухли, что я не мог идти самостоятельно. Ботинки уже не надевались, и босые мои ноги волочились по каменному полу коридора. На этом допросе Бабушкин зачитал мне показания Аверьянова, подробно описавшего мою роль в контрреволюционном заговоре Воронина. На этом допросе я признал свое участие в заговоре и сознался в убийстве Зарецкого.
– А у оставшегося? У него ведь есть время.
Возникает, однако, вопрос: для чего им было его убивать? Ведь на утрату украденного предмета потерпевший не мог даже пожаловаться.
Тело Остапчука и в самом деле было вызывающе белым – неприятно белым, как у ночного существа.
Я производил регенерацию Иннокентия – шаг за шагом. Знает ли кто-то положение вещей лучше меня?