Возникает, однако, вопрос: для чего им было его убивать? Ведь на утрату украденного предмета потерпевший не мог даже пожаловаться.
Тело Остапчука и в самом деле было вызывающе белым – неприятно белым, как у ночного существа.
Я производил регенерацию Иннокентия – шаг за шагом. Знает ли кто-то положение вещей лучше меня?
– Дождешься тут от нашей сестры, – голос ее звучит почти примирительно. – Без сотенной пальцем не пошевелит. Буха́ет сейчас, небось, в ординаторской.
Все эти дни не было сил. Их и сегодня нет. В голове крутится странное: “Авиатор Платонов”. Тоже – фраза?
– Я могу указать гэпэушника, который там был, – сказал я. – Он заходил меня бить, и я его запомнил.