Гейгер спокоен. Он надеется, что это пройдет. Он не считает это существенным.
– Потому что я русский немец. Deutschrusse. А вы волновались, что мы в Германии?
Первое, с чего надо начать – именно надо, потому что важнее новости нет, – я беременна! Это произошло, я думаю, в первую же нашу с Платоновым ночь. Его темперамент меня тогда даже испугал. Мне показалось, что раз или два он на мгновение терял сознание. Это понятно: он любит меня двойной любовью – к бабушке и ко мне. И мне это не мешает. Даже наоборот.
Тайная торговля провизией. Открыто торговать запрещалось.
А Платонов тоже хорош – разговаривал без особых эмоций, довольно, можно сказать, невозмутимо. Без преувеличенной (ах) радости, без даже волнения, сдерживаемого с трудом, – оч. спокойно. Я перед ним рукой помахала – мол, реанимируйся немного. Внутренне же моим Платоновым гордилась – ему из руководства страны звонят, а он вот так, без суеты, разговаривает. Мужчина.
Для того чтобы словам вернулась сила, нужно описать неописуемое. Тонкие лица смолянок под слюнявыми губами гэпэушников. Под их немытыми руками. От этих ублюдков несло по́том и перегаром, они вызывали самых красивых женщин для “мытья полов”, и те не могли их ослушаться.