— Держись позади меня, — коротко приказал Тейт.
— Весьма, — признала хозяйка. — Но Тейт обещал заплатить услугой.
Это его «отдыхай» было как поцелуй в щеку. Я, наверное, странно дернулась, потому что Итасэ посильнее нажал мне на грудину, понуждая успокоиться и замереть. Купол начал медленно сворачиваться, и только одно невидимое щупальце продолжало обвиваться вокруг свободного.
На ночлег мы сегодня остановились на широкой террасе прямо над угольно — черной долиной. Небо уже потемнело; у нас над головами мерцали звезды, голубоватые и розоватые, и неспешно струились потоки сияющей космической пыли; дальний же, северный край полыхал от вспышек молний. Там бушевала гроза, но Ригуми сказал, что беспокоиться не о чем: так близко к побережью губительные тучи не подходили.
Я кивнула, но на ошибку с жестом согласия никто даже внимания не обратил. Воцарилось неуютное, колючее молчание. Затем снова громыхнуло, но под землей звук не так сильно пугал.
Рыжий упрямо вздёрнул подбородок. Между бровей у него пролегла едва заметная вертикальная складка. Многие из тех, кто попадал в мой купол, ощущались размытыми тенями, эмоции и мысли словно что‑то глушило. Никакой прямой агрессии, но у некоторых — ярое неодобрение, липкая зависть, злость, предвкушение неприятностей для кого‑то другого. У других наоборот — сочувствие. В двух или трёх местах мигнули тёплые чувства — симпатия, радость, восхищение.