То есть ничего не произошло с тканью. Она не намокла, не обвисла, осталась такой же легкой.
На абсолютное оружие не тянет, да поможет нам шрах.
Человеческую кожу споры превращали в одну сплошную уродливую язву; неосторожный вдох мог стоить жизни.
— Э — э–э… — Язык у меня присох к гортани.
Горло саднило, поэтому голос был хриплым. Вокруг царила абсолютная темнота, ни искры света. Так, словно глаза остались на той стороне подводного туннеля. Вода теперь казалась теплой. И откуда‑то дул ветер, слабый, но ощутимый.
Что ж, видимо, я все‑таки нашла то, что не развлекает Лао.