— Воистину довольно, Эфанга, — произнес он. В голосе его прозвучали опасные тягучие нотки — предупреждение. — Нежный цветок оррана можно погубить, если прикоснуться слишком грубо, — добавил он и глянул на меня с насмешкой, вполне предсказуемо провоцируя волны мурашек, приятное тепло во всем теле и прочие неуместные реакции.
Не знаю, что он сделал, но за какие‑то мгновения контроль над иллюзией уплыл к нему. Я ощутила это, как если бы у меня в руках было что‑то тяжелое и дорогое, а потом оно вдруг исчезло. Чувство легкости и потери… Хотя глупо, наверное, сожалеть об исчезновении чего‑то несуществующего.
— У нас было одно интересное приобретение.
Шаа Ригуми некоторое время лежал неподвижно с крайне задумчивым выражением лица. Затем ощупал собственную грудную клетку и медленно сел.
Но с Тейтом и его вкусами, похоже, придётся смириться.
Он повернул меня так, что я теперь фактически лежала на нем, обнял покрепче и почти сразу отключился. От тепла вскоре накатила дремота. Но две мысли по — прежнему крутились на периферии сознания. Странствие не в счет. То, что случилось в дороге, не по — настоящему.