– Чего не позвала? Я бы помог. На фига было одной ворочать?
– Немногое. Я помогла одному из них, теперь за ним вроде бы как должок. Они тоже добровольные переселенцы, как и вы. Ну а дальше будем смотреть по обстоятельствам.
– Жалко, нормального света нет. С фонариком будет гораздо труднее. Кстати, забыл спросить: помнишь, когда мы с девчонками шли из банка и на нас напали птицы? Почему они не отреагировали на твои волны, ведь ты наверняка их излучала?
Проснулся он так же – разом, хоть и не было давно боевой практики, последние десять лет Вилен Ульянов воевал только на полигоне. Но врождённому умению просыпаться мгновенно, при этом выглядеть свежо, словно и не спал, завидовали многие. Ильич ещё не понял, что его разбудило, но ствол автомата уже смотрел на дверь, предохранитель тихонько щёлкнул, переводя оружие на режим «три выстрела». Костёр потух, даже верхний слой углей остыл, хотя нагретые кирпичи всё ещё давали слабое тепло. Снаружи кто-то ходил. Вилен почти бесшумно поднялся, телескопический приклад давил в плечо, палец застыл на спусковом крючке. Немного потянуть – и три пули уйдут в цель. На расстоянии до ста метров они попадут в пятикопеечную монету, причём – все три.
– Двоих наглухо положила, ещё одному вроде руку оторвало, – пояснила она. – Снайпера пришлось снять, он меня, сволочь, уже на прицел взял. Хороший снайпер был.
– Нет, это не ренегаты. Они больше похожи на тебя. Их много, лазают по развалинам, что-то ищут. Я хотела захватить одного, но не успела. Он налетел на других мародёров. Завязалась стрельба, кажется, его убили. Или ранили. Толково воевал. Видела, как в него попали, но он всё равно успел отойти. Те, другие, пошли за ним. Я слышала выстрелы, потом всё смолкло.