Интересно, отчего подобные дела люди предпочитают проворачивать по ночам? Что это? Инстинктивная вера, будто темнота спрячет их что от закона, что от их же Господа, который, говорят, гневлив и злопамятен? Или же давний, пришедший вместе с ними страх, который заставляет вспомнить древние времена, где ночь была опасна.
— Спроси, — посоветовала Ийлэ. Вообще-то она не умела давать советы, но Нира встрепенулась, словно ждала именно этой подсказки.
И смотрит с нежностью, и прячется, зализывает раны, потому что не хочет, чтобы Нира видела его слабым, и, зализав, приходит. Садится рядом. Молчит.
— Вставай. — Нат скулил, дергал Райдо, прислонялся, упирался ногами в землю, скользил, падал и вновь прислонялся, пытаясь если не поднять, то хотя бы перевернуть. — Вставай же, хрысь тебя задери! Вставай же…
— Вот, это тоже вроде ничего. — Райдо совершенно невежливо тычет в деревянного болвана, на которого надели домашнее платье. — Тепленькое. Как раз для зимы.
Ната сегодня не было. И Гарма, кажется, тоже. Ийлэ нахмурилась, вспоминая. Не было.