Надеюсь, дорогой сын, на твое благоразумие.
— Он тебе не нравится. — Ийлэ чувствовала эту неприязнь.
И завтра Ийлэ скажет, что, пожалуй, не против будет остаться в этой комнате насовсем. Ей этого хочется? Хочется. Во сне она готова признать это. Во сне ведь многое проще.
Ей нельзя отомстить, и проклинать за обман бессмысленно, потому что сказка — это вымысел. Неправда. И Ийлэ ложится на кушетку, руки спускает до самого пола, гладкого, вылизанного солнцем добела, дотепла.
Ее взгляд, белый, затуманенный, прояснился. И губы скривились не то от боли, не то в отчаянной попытке улыбнуться. Ей пошла бы улыбка, даже такая, кривоватая, ненастоящая…
— Не буду говорить, чтобы чувствовали себя здесь как дома…