Часа через четыре, свернувшись калачиком между свертками и бережно устраивая пострадавшие вторые девяносто, я невесело размышляла, что верховая езда — явно не мой конек. По моему предвзятому мнению жеребец полностью оправдывал свою кличку — Дубс. Говоря откровенно, на лошади я держалась как мешок с картошкой… правда, когда коник двигался шагом, то производила вполне приличное впечатление, но стоило ему пойти рысью или перейти в галоп, и я вцеплялась в луку седла, сползая на бок и издавая жалобные стоны, как получившая флюс баньши. Что-то мне нерадостно подсказывало — это зрелище Лорин не обменяет даже на дюжину билетов в балаган.