– Ты говорил, что твой скальд хорош, – сменил тему Гостомысл. – Пусть он споет нам. Я давно не слышал ваших сказителей.
От улыбки князя сердце нетренированного человека прихватывало ледяной корочкой, но я – тренированный. Мне Ивар Бескостный улыбался.
Сейчас, сказала мама моего побратима Рунгерд, – самое время. Содержать зимой не придется, и есть еще месяц, чтобы подкормить трэлей до рабочего состояния. Конечно, стоили рабы весной подороже, чем осенью, когда викинги возвращались с набегов, но по деньгам выходило так на так. Зато если уж раб пережил зиму, значит, и летом не помрет.
Это потому что в крепости Водимир оставил далеко не лучших. Стариков и совсем молодняк. На стенах они наверняка сражались бы удачнее, чем в рукопашной.
Одиночка, если он не берсерк и не великий воин, ничего не может против строя. Перед ним – сплошная стена с металлическими кругляшами шлемов сверху. Стена, которая наваливается на тебя, и вот ты уже хрипишь и оседаешь, ужаленный сталью, выскользнувшей из ниоткуда. Падаешь, а строй движется через тебя, по тебе – к тем, кто еще жив. Пока жив.
А потом не менее тщательно обыскал. И не зря. Обнаружил аж три заначки: ножик в сапоге, ножик в поясе и никогда прежде не виданный ножик в упаковке из семисантиметрового звериного клыка, оформленный в виде оберега.