Ани плеснула ладонью по воде, поболтала ногами. В купальне она не зажигала свет, и глаза отдыхали, на душе становилось спокойно и тепло. Напряжение спадало, а с расслаблением возвращалась и способность связно мыслить. Ей подобное не грозит. Абсолютно.
– Почему вы не исправите себе зрение? – спросил Тротт холодно, взяв ее за руку – принцесса дернулась, ойкнула испуганно и отстранилась. Но он всего лишь вложил в ее ладонь очки. – Вы же беспомощны без них совершенно.
Я, борясь с головокружением, поворачиваю голову и вижу, как смотрит она на Мариана и как он смотрит на нее. С одной стороны – непонимание, с другой – мрачная уверенность.
Тоник был противным, но действенным, и она медленно пила напиток, ощущая, как отступают головная боль и слабость. Снова посмотрела на Макса, тот глянул на нее и опустил глаза.
Было так жарко, что я задыхалась, и сумрак комнаты подрагивал, взрывался радужными пятнами; из глаз текли слезы, в висках пульсировала боль, и дыхание туманным лиловым облачком струилось к потолку, разливалось дымными мерцающими струями и спускалось, сплетаясь в страшные образы.
– Огни, Владыка знает, что делает, и не нам его судить, – говорила одна женщина. Ангелина подняла голову – драконицы шли по дорожке за зарослями шиповника и не видели ее.