И тут небо идет рябью, подобно поверхности темного озера.
– Это все шок. Вам нужно прилечь и отдохнуть. Делами займусь я. Я знаю, что делать. Это мои обязанности. Хорошо?
Шара отвечает ей печальным взглядом, в котором при желании можно прочесть что угодно.
– Вашего мира. Мира для таких, как он, – с отвращением выговаривает он и тычет пальцем в Воханнеса.
И тут он понимает, что на холме, что за спиной, что-то горит. Да что горит – пылает! Свет яркий, оранжевый, не каждый день такое увидишь.
Шара лежит в горячей ванне, пытаясь ни о чем не думать. В комнате темно. Прозрачное белое белье липнет к коже. На глазах – повязка, не пропускающая свет, но Шара все равно видит взрывы цветного света и яркие миры, а голова гудит и бренчит от чудовищной мигрени. А еще ей кажется, что лучше бы она от этих философских камушков просто умерла: она не ожидала, что похмелье будет таким жестким и психоделичным.