– Ну так я тебя и не прошу об этом. Мне, по правде говоря, никогда не нравились монархии. Я спрашиваю вот о чем, – медленно, но упорно выговаривает Шара, – я спрашиваю – если бы ты, Даувкинд, последний принц дрейлингских берегов…
Внизу кто-то разражается хохотом. Звенит разбитое стекло, и толпа выдыхает одобрительное: «Аххх».
Винья, успешно сопротивлявшаяся возрасту почти пятнадцать лет, опускается в кресло медленно-медленно, как настоящая старуха.
Стены все растут и растут, приближаясь, а потом пролетают мимо – и начинают уменьшаться за спиной.
Никогда еще реальность собственной работы не казалась ей настолько нереальной и нелепой.
– Благодарю, что встретили меня в такой поздний час, – говорит она.