– Любовью всех богов заклинаю – унесите меня отсюда! – орет он, но Шара не обращает на него никакого внимания.
Шара кивает. Значение термина ей известно: «активными» называли вполне обычные, на первый взгляд, вещи – шкатулку, ручку, картину, – наделенные чудесными свойствами. Свойства эти могут быть явными, а могут быть и скрытыми. Вот, к примеру, изображения Святого Варчека были очевидно чудесными: фигуры на полотнах бродили туда-сюда и сплетничали. А вот простыни Божества по имени Жугов обнаруживали свои чудесные свойства, только когда в постель, которая была ими застелена, кто-то ложился – и мгновенно переносился на залитый лунным светом пляж в совершенно голом виде.
– Новый культурный посол, значит, – тихо выговаривает он.
– Ну ладно… Так, даже если все, что ты говоришь, правда, – хмурится Мулагеш, – разве у каджа во время Великой Войны такие штуки не сотнями исчислялись?
– Да. Ты. Ты ведь вдруг получил все, что хотел, Во. Все. А кроме тебя, только один человек знал, кто я такая. И мы подумали, что это ты приходил на ткацкую фабрику. Но это был не ты. Это был…
Что-то прижимается ко льду с обратной стороны, прямо у них под ногами. Соврению эта тварь живо напоминает морскую звезду – однажды он видел такую, с моря привезли. Но эта зверюга гораздо больше – футов тридцать в диаметре, да и конечностей у нее больше, гораздо больше, и некоторые толстые, а другие тоненькие-тоненькие. А в центре ярко горит свет, и утыканная зубищами пасть сосет лед, чмокая черными деснами.