– Вы бы предпочли, чтобы я к нему не прибегала?
Сигруд рычит, трясет головой и проверяет, как там руки и ноги, – более или менее в порядке. Алебарда валяется рядом, но древко сломалось, превратив ее в короткий топор. Он поднимает его и бежит к третьему гарпуну. Третий удар – решающий.
– Да? Правда могу? – изумленно переспрашивает Ярославцев.
И тут меня прошиб пот. Бремя мое тяжким грузом свисало с шеи. И я сказал, что иногда мысли мои уводили меня на запретный путь безрассудства. И сегодня ночью мне их особенно трудно обуздать.
Шара едва удерживается от того, чтобы не выкрикнуть во все горло: «Как ты, тетушка, да? На кого ты работаешь? Кто тебя подкупил? Почему ты стала все скрывать от меня, почему ты так нерационально себя ведешь? Раньше такого за тобой не водилось…» Но она, конечно, не кричит: раскрывать карты в такой ситуации было бы неразумно.
– А что, они этого не заслужили? В смысле моя собственная семья, чтоб их всех разразило… Давай, расскажи мне о преследованиях! Да эти фанатики столетиями только и делали, что преследовали несогласных! Даже без своего проклятого… – тут он осторожно оглядывается по сторонам и шепотом заканчивает фразу: – …Бога.