Некоторое время она слышит лишь его тяжелое дыхание. Плачет?..
Шара ошарашенно смотрит в газету с бредовой надеждой, что вот сейчас слова исполнят заковыристый танец и выстроятся в новом порядке. И расскажут совершенно другую историю.
И сердце Шары сжимается: она-то считала, что он и впрямь старик, а он не постарел. Совсем.
Она кладет на прилавок маленький металлический шарик.
– Для того, чтобы сделать для меня то, что ты сделала.
Кабинет доктора Ефрема Панъюя по колено заполнен, как водой, клочками бумаги, и письменный стол плывет по этому желтоватому морю подобно огромной барже. Шара включает газовые лампы и оглядывает комнату, пытаясь представить масштабы бедствия: стены увешаны пробковыми досками, в них торчат бесчисленные кнопки. На некоторых еще остались обрывки бумаги.