Рев этот Шара слышит даже из-за закрытых входных дверей.
Винья? Шара теперь не знает, что ей думать о своей тете. Она почти уверена, что ее кто-то перекупил, но Винья продастся только ради политической выгоды. Уступит толику власти лишь для того, чтобы получить больше. А этот ход повлечет для нее очень нежелательные политические последствия…
– Ах, она! – И парнишка снова хохочет. – Ой, представляете, мы понятия не имели, что она там окажется!
А поезд тем временем с лязгом останавливается у платформы. Питри тут же подскакивает к дверям вагона, выпятив грудь и элегантно заложив руки за спину. Как он выглядит? Все пуговицы застегнуты? Тюрбан на сторону не съехал? Эполеты начищены? А кто их знает, может, и нет! И Питри судорожно облизывает палец и принимается натирать золоченое шитье. Тут дверь с диким скрипом отворяется, и там…
– Вы – один из тех академических ученых, что пытаются возродить родной язык Сайпура? – спросила Шара.
Единственный желтый глаз обводит взглядом пламя, дым, горящие полки.