Дети перестают играть и замирают, прислушиваясь.
– Все хорошо? – осторожно спрашивает его спутница. И внимательно оглядывает его. – Может, еще вина?
К воротам особняка тянется громадный хвост из автомобилей и карет. Шара наблюдает, как самые богатые и знаменитые граждане Мирграда выбираются из своих разномастных транспортных средств, пряча лицо в воротники пальто. На улице стоит мороз. Очередь движется крайне медленно, и только через полчаса нетерпеливо бормочущий, кривящийся от недовольства Питри заводит машину в ворота и подкатывает к дверям.
– Я часами, дни напролет разглядывал портреты каджа, думал о нем, ненавидел его, страстно желая оказаться там и убить, изменить ход истории… И, едва увидев тебя, я сразу узнал эти глаза, этот нос и губы – я увидел ожившее прошлое. Я сразу понял, из какого ты рода. А дальше оказалось не так уж и сложно разузнать, кто ты, – и еще проще было сообщить об этом моим соотечественникам.
– Впрочем, тебе несказанно повезло, что ты сидишь передо мной, – успокаивающе говорит она. – Возможно, я – единственный человек на Континенте, способный помочь тебе.
Наблюдавшие за игрой студенты стали изумленно переглядываться.