«Интересно, – думает она, – он точно здесь историческими разысканиями занимался?»
– Простите! – кричит Шара в окно. – Простии-иите!
Они неслышно взбегают вверх по лестнице, подобно волкам, мчащимся сквозь зимний лес. Чейшек весь дрожит от радости, возбуждения и ярости. Он сейчас – воплощение карающей праведности, он выныривает из холодной ночи и обрушивает возмездие на предателей, грешников и погрязших в мерзости невежд. Он, правда, ожидал большего: сплетения обнаженных тел, оргии с заграничным спиртным, тяжелого запаха ладана, плывущего в воздухе над потерявшими стыд… Чейшек слыхал, что под Кивосом, к примеру, есть места, где – с подачи мерзостного Сайпура, естественно, – женщины ходят по улицам в платьях, что едва прикрывают их… их…
– Сигруд тоже, – бормочет Шара. – Значит…
Я не виню тех, кто восхищается сайпурской историей. Ведь что такое история? Это сюжет, драма, а сюжет нашей драмы местами поражает воображение. Но мы должны помнить ее целиком, помнить, что случилось на самом деле, чтобы избежать избирательной амнезии. Ибо Великая Война началась не с вторжения на Континент и не с гибели Божества Вуртьи.
– Отдай ему земной поклон! И так и сиди! Все остальное он сочтет за оскорбление!