Двери долго не открывались, и я уже начал беспокоиться – не случилось ли чего? Барон-то пожилой человек. Оказалось, напрасно переживал. Правая створка приоткрылась, и на меня, подслеповато щурясь, уставилась Ронда.
«Поэтому вождь я, а не кто-то другой», – подумал Бореол.
С одной стороны, приятно, что кто-то переживает за мое здоровье, но, с другой – гложет сомнение. За меня ли беспокоятся? Ведь не станет последнего Ласкона, и тогда владение перейдет в другие руки, и чем это обернется для жителей баронства, никто не знает. В судьбе людей начнется полоса неопределенности, и, более того, возникнет опасение за свое имущество и даже жизни. Никому этого не хочется, в том числе и десятнику.
– Усыпить не смогу, – на ходу ответил измененный. – Воздушная волна? Что вы имеете в виду, барон. Воздушный таран подойдет?
Когда Богур вышел, Бореол откинулся на мягкие подушки и позволил эмоциям выплеснуться. Утробный рык вырвался из горла и распространился по помещению. На женской половине жены вздрогнули от страха и посмотрели в глаза друг друга. Кому-то предстояло выйти и успокоить мужа. В таком состоянии он может не приголубить, а наказать за какой-нибудь пустяк. И сейчас в этом молчаливом поединке решался вопрос – кто пойдет?
Коридор упирался в изрядно подпаленную двустворчатую дверь. Она-то и тлела, разнося запах гари. Фиш толкнул ее ногой и приготовился ко всему: удару магии, меча или болта. Так и не дождавшись нападения, дружинники осторожно вошли в огромный зал.