В последний раз на лошади я ездил лет в пять. На площади перед цирком дядька, наряженный клоуном, водил за поводья пони, и родители за небольшую плату сажали детишек в потертое коричневое седло. Бедное, уставшее от такой бесперспективной жизни животное безропотно подчинялось судьбе в лице своего хозяина. Медленно переставляя ноги, цокая по бетонным плитам копытами, маленькая лошадка пыталась подарить малышам радость. Помню, что удовольствие тогда не получил, слишком жалко было животинку. К слову сказать, то был мой единственный опыт верховой езды.
Дружинники не успевали среагировать на нападение столь же быстро. Хома к тому же словил стрелу в правую руку, а лицо заливало кровью. Теперь оказать достойное сопротивление не сможет, и это без учета, что боли от полученного ранения он еще наверняка не почувствовал в полной мере. Десятник Фиш спешил к Зуриму и на ходу кричал, чтобы тот тоже лез под телегу. Я даже успел подумать, что, по идее, десятник обязан торопиться на защиту своего господина, а не механика. Но, памятуя о почти родственных отношениях между ними, мысленно махнул на это рукой.
«Вот козлина! – раздраженно подумал я. – Вместо того, чтобы сразу сообщить об этом, расшаркивался и тянул время. Дурак, что ли?»
Грав дернулся от неожиданного перехода с тихой успокаивающей речи сиделки на повышенный тон.
Барон ухмыльнулся. Боятся слуги лишний раз потревожить хозяина. Репутацию он себе создал зловещую. Мало того что вспыльчив и скор на расправу, так иногда специально делал вид, что гневается. Ему нравилось, когда слуги от одного его взгляда вздрагивают и, не зная, какое последует наказание, томятся в страхе.