– Найти Алиту, – одновременно сказал Семён.
На столе должна была стоять банка кофе. Чайник унесла горничная, но оставался опыт недолгой студенческой юности: Семён добрался до стола, нашёл банку и просто высыпал в рот чуть ли всё её содержимое. И принялся жевать, без особого, правда, успеха: во рту была пустыня. К счастью, на столе нашёлся ещё и стакан с недопитым вчерашним кофе. Семён, морщась, запил им получившуюся кашицу и попробовал, чуть приоткрыв глаза, осмотреться. Лучше бы он этого не делал: окружающий интерьер тут же порадовал его вычурными формами и дикими цветами. Стакан в его руке оказался нормальным, но жидкость в нём была кроваво-красного цвета. «В институт, скорее в институт», – подумал Семён, подошёл к окну (стрельчатому, в деревянной резной раме), отдёрнул занавеску и замер: улицы не было. На уровне, где должен был лежать асфальт, текла река. Река непонятно чего, но только не воды.
Первые три дня после пуска вируса Вадик проверял почту каждые 10–15 минут: результат деятельности вируса должен был выглядеть как рекламное письмо с некоего зарубежного сервера. Пожалуй, впервые спам не вызывал у Вадика привычного раздражения. Воображение подсовывало варианты один фантастичнее другого: то про засекреченные полёты к звёздам, то про параллельные миры, то вообще про замаскированную базу инопланетных прогрессоров. Но на четвёртый день Вадик заскучал: алгоритм был проверен несчётное количество раз во всевозможных условиях, явных ошибок не нашлось, а несколько нестыковок на конечный результат не должно было повлиять.
– Во-во, он самый. Да, кстати, типы они категорически неразговорчивые, и, на мой взгляд, не факт, что вообще очень уж разумные.
– Зачем? – спросила они недоумевающим шёпотом.
Семён удивился и насторожился одновременно, как-то не очень это походило на правду.