Единственный из группы, кто относился к Кире с искренней симпатией, был Вэнс. Точнее, Ваня Ломакин, но у всех ребят в группе были крутые прозвища. Вэнс играл на ударных и очень уважал Кирины пирожки. Именно он торчал с Кирой за установкой, пока парни в соседней комнатушке строили планы, сидя на проваленном диване — том самом, на котором потом, позже, Лекс будет торопливо стягивать с Киры одежду. Именно Вэнс научил ее стучать — потому что ему это льстило: научить кого-то тому, что умел сам. А еще Ванька был просто добрым парнем. И хвалил Киру, говорил, что у нее очень хорошее чувство ритма. Саму же Киру завораживало все это: палочки, барабаны, тарелки, педаль бас-барабана, так похожая на автомобильную педаль — к тому времени Кира уже водила машину и имела права, стараниями дяди Паши. К гитарам и клавишам Кира оказалась равнодушна, а ударная установка ееочаровала. На всей сцене, которая Кире казалась местом страшным — как это, выйти вот так вот, на вид всем? — ударная установка была раковиной, домиком. Ты вроде бы и на сцене — и сам по себе, в своей скорлупке. Стучишь себе и стучишь.