— Ты что творишь?! Я сейчас охрану позову!
— По-настоящему? — ее глаза искрились смехом, но губы она упрямо поджимала. — А минет тебе не сделать прямо тут? По-настоящему?
— Продолжайте, — милостиво кинула женщина.
Медленно сел на сырую скамейку. Как тогда, чуть больше полугода назад, в сыром марте он сидел на скамейке перед своим домом на Васильевском, точно так же гадая, куда делся серый субарь и его хозяйка. Все повторяется.
Ее ноги мгновенно скрестились на его пояснице, пальцы вплелись в короткие волосы на затылке. Выдохнула на ухо — жарко и довольно.
Умеет же целоваться… А притворялась… Он не думал, что можно целоваться так — не как обязательная прелюдия к сексу, которую не очень хочется слишком уж затягивать. Нет. Целовать так, будто дышишь этим поцелуем. Этим человеком. Этими губами, языком, гладкостью всего внутри. Ее вкусом. Ее рваным дыханием. Ее — о, да! — стонами. Прямо тебе в губы.