— Мне нравится, когда ты называешь меня «Кирюшей», — подсказала она.
И ту Киру — восемнадцатилетнюю, отчаянно влюбленную, смертельно обиженную, потерявшую на какое-то время смысл жизни — ту Киру он бы пожалел. Как пожалел бы Ляльку или Андрюху — на правах старшего брата, умудренного, обросшего каким-никаким житейским опытом и даже цинизмом. Пожалел бы как мог — обнял бы, по голове погладил, сказал бы что-нибудь банально-утешительное. Ту Киру. Ту несчастную и запутавшуюся девочку.
— Да, да. Ты, определенно, считаешь, что я ко всему этому не готов.
И он принялся за нее всерьез. Влажно и жарко его губы и язык просто сводили ее с ума. Сначала правую. Потом левую. Идеально сладко. Кира начала дрожать, Вцепилась крепче в его плечи, голова бессильно откинулась назад. Если он еще раз сделает вот так языком — то сжатая пружина внизу живота бабахнет. Точно бабахнет.
— Угу, — с умным видом кивнул Костя. — Я так и думал. А что Кира? Неужели еще сопротивляется? Слушай, ну ты просто напрочь потерял квалификацию! Она же явно неровно дышит в твою сторону!
Кира посмотрела на него, будто на ребенка.