— Валерьевич? — она явно сознательно игнорировала написанное на гербовой бумаге.
В девять утра Макс был уже у дверей «Артемиды». И эти двери были открыты. Отлично.
Подумать только, восемь лет назад ты появился на свет — вот таким крошкой…
— Так вы к моей маме… — прозвучало сквозь зевоту. — Сейчас я Раису Андреевну позову…
— Ну «мама», «мама», это дело-то житейское!
Она оказалась узкой. Очень узкой. Но входить в нее было легко — так гладко и влажно было внутри. Так легко, что он провалился в нее до упора — и, кажется, в одно мгновение.