Кара императора, которой, как считал сам Грейстон, было недостаточно. Фаран отказался наказывать его за уничтожение Ксицани, и все, что сделал, – заклеймил. Грейстону пришлось в одиночку разбираться с собственным возмездием.
На пневматику следующим утром я шла с уверенностью, что знаю достаточно, чтобы собрать простенькую схему. Правда, голова все равно была занята разговором с императором. Даже Грейстон заметил, что со мной что-то не так, и весь вечер безуспешно пытался наладить беседу. В итоге отпустил заниматься, а сам вернулся к работе.
– Эми, – я облизнула губы, – иглы действительно стерильны?
– Прости. – Он снова улыбнулся. – Итак, давай я лучше расскажу, чем мы будем заниматься. Мы здесь не столько учимся пневматике или каким-то техническим наукам – этому тебя обучат в колледже, сколько мышлению, которое пригодится в любой сфере жизни. Понимаешь, о чем я?
– Или забрал карточку у ребенка, потерявшего в толпе родителей.
– Разумеется, – кивнул пилот и открыл дверцу.