— Берт Вертинсон, — пацан ткнулся лбом в грязь. — На пасху тринадцатый пойдет.
— Это мой долг, но вы‑то куда собрались? — я с изумлением увидел, что шут облачен в комплект парадного готического доспеха из арсенала Карла. При этом, Ле Гранье был непривычно серьезен. Можно даже сказать — мрачен.
— Обычные дела, — смущенно улыбнулась девушка. — Опять в тягости я. Хотя, ладно… сегодня еще можно…
— Она самая… — я схватив его за рукав затянул за дерево. — Да прячься ты…
Корабль, на котором отец отправил ее к родственникам в Александрию, захватили португальцы. Обычное дело. Христиане с правоверными одинаково пиратствуют, а их всех нагибают при случае полудикие берберы. После чего сирийку насильно крестили, а дальше, опять же против ее воли, монастырский постриг и девушка, прямо как по этапу, начала путешествие по застенкам европейских монастырей. Млять, прививали ей мракобесы веру христианскую. Имея несгибаемый и в чем‑то буйный характер, смиряться она не собиралась. В итоге, конечно доигралась. Конечно в этой истории есть темные пятна, но я сирику с пристрастием допрашивать не собираюсь. Зачем?
— Что? — Лилит экспрессивно всплеснула руками и опять нырнула ложкой в кастрюльку. — Вот это! Себя не любишь, мозги свои не любишь, живот свой не любишь. Зачем?