Лорел сухо улыбнулась, от души надеясь, что улыбка не вышла поощрительной – она терпеть не могла разговоры о чужих деньгах, – и поднесла телефон к глазам.
– Спасибо. – Лорел сунула телефон в сумочку и подала шоферу две купюры в десять и пять фунтов, внезапно осознав, что Джерри – единственный, кроме матери, с кем она готова обсудить эту историю. В тот злополучный летний день он тоже был там, в саду.
– Я могу его добыть, – сказал Джимми. – Я работаю в газете, и у нас их полно.
Джимми поковырял вилкой в тарелке. Все шло хуже некуда. И самое ужасное, он совершенно не представлял, как исправить положение. Долли рассердилась, потому что он не сказал ей всей правды, но та женщина, Вивьен, просила… нет, умоляла его не повторять ее слов. Джимми рассеянно возил по тарелке фальшивый гребешок в жалком белом соусе.
– Это всего лишь слова. Будь начеку, братец.
Она потянулась за зеркальцем, которое стащила у Дафны, и принялась изучать черные стрелки в уголках глаз. Убедившись, что они симметричны, Лорел пригладила челку, пытаясь вспомнить, что еще упустила. Полотенце! Лорел заранее надела купальник под платье. Родителям она сказала, что миссис Ходжкинс попросила ее прибраться в парикмахерской.