Дом стоял там же, где всегда, в конце аллеи, окнами на лужайку. Ничего удивительного, обычно дома стоят там, где их оставили. Айрис припарковалась у дома – на месте, где долго ржавел отцовский «Моррис майнор», пока мама не согласилась его продать.
Последнее слово гулко прозвучало во внезапной тишине.
Застигнутая врасплох Лорел попыталась выкрутиться. Она терпеть не могла лгать, особенно Роуз, но чувствовала, что не в состоянии провести вечер за болтовней и просмотром романтической комедии, когда голова гудит от мыслей. Лорел очень хотелось переложить на дружеские плечи часть своих забот, однако эта ноша принадлежала ей, и она не имела права и слова сболтнуть, пока не разберется во всем сама.
Долли поцеловала его, и Джимми улыбнулся, но рассеянно: он представлял, как рассердится Вивьен Дженкинс, увидев его в больнице, и придумывал оправдания. Довольно ли будет сказать, что его пригласила Нелла?
– Ох, Джимми, – промолвила Долли неверным, словно чужим голосом, повернулась к нему, и Джимми заметил у нее на щеке след от свежей слезинки. – Просить меня об этом, просить меня об этом сейчас!..
Вивьен затормозила на большой плоской плите, которая мостом лежала между ручьем и бушем. Сегодня вода была ровная, мутная на мелководье, и подернута грязной пленкой. Солнце стояло прямо над головой, земля раскалилась. Ветки эвкалиптов потрескивали от жары.