— Господин Тобиас! — Вежливость я соблюдала всегда, мне зависимости от статуса свидетеля. — Ну, как вы сами полагаете, зачем было тёмному магу углублять сон вашего друга? Какой ему от этого мог быть прок?
По уставу любой страж имел полное право просмотреть поданную на него жалобу. Чтобы впоследствии иметь возможность ответить на предъявленные претензии.
— Пейте, — весело посоветовал он, беззастенчиво прикладываясь к собственной чашке. — Как видите, я тоже не страдаю плохой памятью. Ваша идея показалась мне весьма привлекательной.
— Если этот клиент — преступник, то безусловно, — осклабилась я.
— У себя, госпожа Рейс, — подтвердил привратник, всегда общавшийся со мной подчёркнуто вежливо — как‑никак представитель власти. — Где же ей быть?
— Ну конечно, — Кверт даже не смотрел на меня, обращаясь исключительно к своим соседям, — каких ещё слов можно ожидать от стражей? И только мы с вами, простые люди, знаем, насколько в действительности тяжело пробиться человеку, родившемуся здесь! — И он указал рукой на окружающие дома. — Но правда восторжествует. Я невиновен и сумею это доказать. Остин Кверт чист перед законом! Я скоро вернусь, и если вам тяжело и тоскливо, если в жизни не остаётся надежды, если вы сталкиваетесь со стеной непонимания, я всегда рад помочь. — Говоря о стене непонимания, он перевёл взгляд на подростков, да так и продолжил говорить, глядя в их сторону. — Готов принять любого, каждый день, с четырёх до девяти часов вечера.