— Следите за аппаратурой, — добавил Фер, кивая на моё 'зеркало'. — Если я их растревожу, наверняка воздействие прервётся, хотя бы ненадолго. Это ведь можно будет засечь?
— Сказать по правде, как раз устав не слишком сильно меня беспокоит, — признался Алджи, и не поверить было трудно.
За окном было совсем темно, даже звёзд или луны не видно.
Однако моё потрясение цветом не исчерпывалось. На столике — том самом, со скатертью, — стояла целая миска, доверху наполненная спелой вишней. Рядом — блюдце для косточек, расписанное настолько красиво, что использовать его по такому назначению казалось кощунственным. Уж лучше в окно на головы прохожих плевать. Рядом с миской — широкая ваза, а в ней — большой букет разноцветных тюльпанов. Белых, жёлтых, ярко — красных, бледно — розовых, оранжевых и даже редких фиолетовых. Я смутно припомнила, что недавно между делом говорила кому‑то, кажется, Литане, что тюльпаны — мои самые любимые цветы…
А ближе к вечеру меня выловил в пустом кабинете Райан.
Я демонстративно подняла с журнального столика книгу, которую только — только начала читать перед приходом Камиллы.