Ворота поместья наконец открылись достаточно, чтобы пропустить человека, и оттуда побежали бойцы, сверкая броней в свете фонарей.
Это была не музыка, это был вихрь, ураган! Звуки рождались сами собой, летели с ошеломляющей силой, так, что воины, стоявшие вокруг, покачнулись, будто от могучего удара. Илар вложил в эту музыку все – гнев, разочарование, злость, страх за свою любимую и ненависть к существам, порабощавшим людей. Голос далира звучал все громче, громче, казалось, что играет не один далир, а тысячи и тысячи! И вот когда напряжение достигло пика, когда Илар уже задыхался от переполнявшей его Силы, когда далир стал им, а он стал далиром – грянули Слова!
Увы, Илар не в него удался. А может, и к лучшему? Сейчас стоял бы у пекарской печи, а не перед императором и… не ожидал бы приговора суда.
– Просто ты таких любишь, – усмехнулся Герен. – Кому нравятся нежные одуванчики, выбирает себе такую жену, как у Илара!
– Ваше величество, вот насчет безродности Илара я и хотел с вами поговорить… – склонился в поклоне Герен. – Вы позволите?
– Смотрит… – Голос Леганы дрогнул, и старуха села на постель рядом с Иларом, щупая его руку. Кровь в жилах билась толчками – быстро, судорожно, рука была горячей, такой горячей, будто Илар целый день лежал на солнцепеке.