— А Бурко? — осмелел Цветаев, стараясь не прикасаться взглядом к её уродливой бородавке на огромном, как баклажан, носу.
А что «Микола», было неясно, только тоскливое «Микола»… да «Микола…»
Два раза у него не получилось. На третий — Пророк втащил его за шиворот. Гектор Орлов плюхнулся на сидение, лицо у него было бледно-зелёного цвета.
— А кто его знает? Нервы не выдержали. К тому же мы его всё равно убили ли бы. Убили бы? — уточнил он.
— А он писал! Про снег, про рассвет, про любовь!
— Да знаю, знаю, — беззлобно среагировал Пророк.