— Э нет, нынче это, поверьте, в огромной цене!
— Я не знаю, сынок, — честно ответил майор.
Это оказался молодой парень лет пятнадцати-семнадцати, высокий, круглолицый, пухлогубый, он правой рукой удобно и уверенно придерживал на бедре «Сайгу» вроде бы двадцатого калибра с чудовищным самодельным магазином-«колесом» на два десятка патронов, а левую, которой снимал шлем — в ребристой тактической перчатке с подшитым высоким раструбом-крагой из толстой кожи, — уже опять держал на руле. Снаряжение его представляло собой смесь гоночного и милитаристского стиля. Вокруг он посматривал угрюмо-подозрительно, всем своим видом показывая, что не ждет от жизни ничего хорошего.
— Почему ты не переодевался ни разу? Взял бы в магазинах…
— Воля ваша. Но в таком случае ваш сын немедленно переселяется в казармы бригады.
— Джентльмены, прошу вас. — Голос генерала был спокоен. — Стив, — обратился он к адъютанту, — пожалуйста, распорядитесь… и вызовите сюда капитана Фортескью, заместителя подполковника Сомса… На базе около двух тысяч наших подчиненных. Почти триста гражданских американцев. И среди тех, и среди других много женщин. На базе почти два десятка детей. Возможно, до нас доберутся спасающиеся с других баз или же просто наши сограждане, ищущие помощи. Посему я прошу вас всех понять, что в данный момент самоубийство является формой дезертирства. Именно так. Прошу понять. А сейчас, как только придет капитан Фортескью, нам предстоит обсудить вопросы обеспечения дальнейшего нормального функционирования базы…