Мы с Борисом усмехнулись и пошли к дому, где уже в нетерпении прохаживался Плещеев. Повязка на его голове была вся сбившаяся и грязная, как будто он ей что-то вытирал.
— Наслышан уже, наслышан, не может тебя государь по местничеству сразу через десяток родов переставить, а вот сына твоего царского крестника не в пример тебе ставить будут. Сделал подарок Иоанн Васильевич, так сделал, добер был сегодня. А вот кого крестной будешь звать, не знаю, ежели государю не в нос будет, всякое может приключиться. Тут старуху не пригласишь. Надо девицу лепую, да с косой длинной найти.
Иоанн Васильевич изволил усмехнуться, — ты Сергий Аникитович лекарь мой уже четвертый год. Все тебе про меня известно, до самой малой болячки. Знаешь ты много того, что держать при себе надобно.
— Сережа, ну что ты так долго, — с упреком прошептала мне Ира, нагибаясь, чтобы снять мне обувь.
— Ну, боярин, помнишь наш разговор на башне кремлевской. Вот, знакомься астролог, про которого ты говорил, ко мне приехал Тюге Браге.
— Государь, так ежели слово универсум значит, что учить всему будут? — спросил он.