— Знаю, — ее пальцы задержались на щеке. — И хорошо. Если бы ты был человеком, ты бы умер.
Мог бы предупредить, скрипом половицы, осторожным прикосновением сквозняка, тенью, что легла бы через порог, но нет, он смолчал.
За ней интересно наблюдать, и за мамашей его тоже. Оборвала чтение на полуслове, сидит, смотрит, прикусив корешок книги. Страницы пальцем заложила.
И не возражал. Он никогда-то не умел возражать маме, сама же Нира пряталась в шкафу. Уезжать ей не хотелось совершенно, но разве ее когда-нибудь спрашивали?
— Тварь, которая внутри меня. Я ее больше не слышу. Она сдохла, да?
Знает? Наверняка. Он всегда умудрялся знать то, что ни по должности, ни по совести, ему знать было не положено.