Плюхнувшись на стул, я оперлась локтями на барную стойку, а затем и вовсе уронила на нее голову. Зачем, спрашивается? Все равно топить горе в алкоголе нет никакого настроения — я сегодня уже наплавалась.
Можно подумать, у меня был выбор. Дверная ручка по-прежнему обжигала так, что дотронуться до нее было невозможно. Однако я благосклонно кивнула — так и быть, подожду, уговорил, — и помахала Нике рукой.
Коллеги встретили новую версию хоть и с удивлением, но также с признанием ее права на жизнь. Подобная месть из ревности пусть и казалась дикостью, но история и не такие сумасшествия знавала.
Вот только когда потолок затрещал уже над нами, и мы, и противники решили, что поубивать друг друга мы и вне этого зала сможем, а вот в нем нам уже скоро такой возможности не представится. И дружно бросились к выходу. Вернее, к нему устремились заговорщики, поскольку хотя бы имели представление, где он находится, а мы практично решили, что добивать их в спину или гордо разворачиваться и чесать в обратную сторону — не самая лучшая идея.
— Саби, — подала голос Ника, осмелев с его уходом, — мне страшно.
— Могла бы. Попробовать, — согласилась девушка, критически оглядывая обустроенное рабочее место. — Мне нужна фотография.