— Это ваш сын? — участливо осведомились в конторе.
Ипполит Матвеевич пил водку и молчал. Так как Лиза не пила и все время порывалась уйти домой, надо было спешить, чтобы выпить весь графин.
Отец Федор не выдержал муки преследования и полез на совершенно отвесную скалу. Его толкало вверх сердце, поднимавшееся к самому горлу, и особенный, известный только одним трусам зуд в пятках. Ноги сами отрывались от гранита и несли своего повелителя вверх.
Ипполит Матвеевич маялся. Только стулья могли его утешить.
— Боже, боже, — твердил Ипполит Матвеевич, — они, они. Они самые. На этот раз сомнений никаких.
Остап повернулся спиной к директору предприятия и стал смотреть в аукционный зал. Через минуту он оглянулся.