— Боже мой, что я наделал! Сейчас сигару попросит! Мы же все делаем наравне, я стреляю — она стреляет, мне оружие — ей оружие… я закурил Фонсеку — и ей дать… Лучше отойди, Сашка!
— Як же це? З плеча? А сам? Підмерзнеш, мабуть?
Она выбрасывала злые слова, пока девушка не ушла, втянув голову в плечи и сжав руки на животе. Лулу, стараясь не попасть в поле зрения матери, пила чай. Как жаль, что ее место рядом с теткой, у всех на виду. Тоня, косясь на молодую хозяйку, ставила на стол принесенное. Доминик сверкала на нее глазами, но не обращалась.
— Клюни, наверное. О Париже речь? Там есть музей в hôtel de Cluny.
И опять получилось! Лулу казалось, что она невесомая, она была готова прыгать еще и еще, разве, что кто-то схватит и не пустит… Ее тренер это и сделал, ухватив, шутя, за распустившуюся косу.
Лулу напряглась, но никаких смешков не последовало. Вообще, отношение к ней с некоторых пор сильно изменилось, ее стали слегка побаиваться: сочетание острого языка, крепких кулаков, стремительной атаки и презрительного взгляда сделало свое дело. Некоторые пытались даже подлизываться к ней в последнее время, но неприступная Лулу так и не простила обид первых дней и всегда была насторожена, как индеец в дозоре.