Саша не в силах была дальше слушать его всхлипывающее бормотание. К своему катастрофическому ужасу, она должна была признать, что дядя говорил правду. Из всех живущих он, своей аморфной душой, понимал Поля правильнее других. Виконт бы не бросил ни ее, ни Семена. Пришибленная страшным ударом, она выбежала на улицу, пробежала, не разбирая направления, квартал, бессильно опустилась на мостовую у стены дома и замерла в оцепенении. Она сидела так не меньше часа, не понимая, что делать, как двигаться, куда идти. В голове стучал только обрывок мысли: «надо подумать… надо подумать…». А о чем подумать, Саша вспомнить не могла. Мимо, с удивлением глядя на нее, шли прохожие, что-то говорили ей, спрашивали о чем-то… Она видела людей, слышала голоса, но не понимала ни слова и не сознавала, что ее неподвижная поза на мостовой — странна. Какая-то женщина потянула ее за руку — встать… Саша руку отняла, и женщина, покачав головой, ушла. Постепенно обрывки мыслей стали упорядочиваться, гул в голове прошел — она заплакала. Еще посидела, плача, наконец, встала. Теперь голова лихорадочно заработала. Силы Виконта — духовные и физические всегда казались Саше не имеющими равных, удача — незыблемой. Что же могло случиться?