— У себя, — быстро сказала Лулу и, захватив ломтик хлеба и горчицу, сама понесла их наверх.
В комнате становилось все светлее. Солнечный луч настойчиво щекотал лицо Лулу, над ухом что-то противно жужжало. Глаза разлепились с трудом. Какой беспорядок вокруг! Опрокинутая этажерка… разбитые статуэтки. Здорово все-таки Лулу вчера боролась за свободу. Силы, в конце концов, оказались неравными, а Лулу — под замком.
— А! — неторопливо прожевав картошку, усмехнулся Виконт. — Это значит у нас не просто семейный ужин, а вечер воспоминаний. Семен постарался. Сказитель, новоявленный Баян…
— Как это? С вами держу, куда ж еще? Надо же тому вязы свернуть…
— Входи! — они очутились в сенцах с высокими потолками.
— Когда я избавлюсь от этой картавости и акцента? Просто годы идут, а воз и ныне там! — щегольнула Саша знанием идиом.