— Кого я вижу! Ты что, на Рождество приехала, Александрин?
— Не приходило в голову. Талант к творчеству у тебя, на мой взгляд, не в этой области. Здесь — только талант восприятия.
Лулу и сейчас иногда находит удовольствие в описаниях отчаянных поединков. В прошлом году, да, только в прошлом году, она упивалась рыцарскими романами Вальтера Скотта. «Если вы говорите с намерением оскорбить меня, задеть мою честь или благородное происхождение, то я … готов сразиться против вас троих…». Сегодня, в словах тетки ей почудился отзвук любимых некогда романов. На долю секунды она представила, как, едва увидев Петра, Виконт выхватывает шпагу: «Вы посмели здесь появиться? Вы жизнью заплатите за оскорбление! На поединок!..». Но красивые, возвышенные слова восхищают в книге, а в жизни, если додумать эти красивости до конца… Конец — это смерть одного из участников… Петра или… о другом и подумать невозможно… Леденеет сердце.
Голове было на редкость хорошо возле щеки Виконта, и Лулу энергично закивала, не переставая при этом рыдать.
— Новое дело! Чего тут неприятного? Вот, чудак! Ну, пускай Егор …
Саша растерялась. Это, судя по манере держаться, какой-то ответственный деятель, и сюда пришел не из-за пустяков. Возражать? Не соглашаться? Сейчас, действительно такое тяжелое положение… Может, срочно надо что-то мелкое перебрать или почистить? Детали какие-нибудь?